Иногда создается впечатление, что те, кто говорит о возможности такой либерализации, представляет эту группу людей, живущей на отдельно взятой планете, со своей отдельно существующей системой уголовной юстиции. Это не так. Все социальные группы существуют в одном уголовно-правовом пространстве и имеют ту судебную систему, которую имеют. О такой обособленности можно говорить лишь для сферы хозяйственных споров, где действительно существует отдельная арбитражная юстиция, но в уголовно-правовой сфере такого выделения нет.
Таким образом, представляется очевидным фактом, что либерализация уголовного законодательства для предпринимателей в отрыве от иных социальных групп является не более чем мифом, и практическое применение тех или иных новелл, направленных, по-мнению их создателей, на облегчение положения предпринимателей в уголовно-правовой сфере, не повлекло того эффекта, на который рассчитывали.
Подтверждением является реальная практика, сложившаяся вокруг правоприменения уголовного законодательства в отношении предпринимателей.
Действительно, наибольшие риски для предпринимателей создавал и создает состав преступления, предусмотренный ч.4 ст.159 УК РФ. Состав, при котором наиболее высока вероятность применения меры пресечения в виде заключения под стражу. А для предпринимателя заключение под стражу – это синоним разрушения его бизнеса. Предприниматель, при оценке его действий через призму мошенничества, находится в довольно в уязвимом положении: по-сути, он игрок на рынке, он зарабатывает, когда информация, касающаяся его бизнеса является закрытой и недоступной, в том числе и для контрагентов (коммерческая информация), и при такой ситуации, отсутствие каких-либо сведений у его контрагента или неправильная оценка фактов, в связи с отсутствием таких сведений, может привести к тому, что действия предпринимателя его контрагентом могут быть оценены либо по добросовестному заблуждению, а часто и ввиду злоупотребления правами самим контрагентом как мошенничество.
Однако реформаторы, решая данную проблему, изначально пошли по неправильному пути. По их мнению, при той же самой диспозиции, состав должен был применяться по особому для отдельной социальной группы. Такой подход имел сомнительную научную основу. При аналогичной диспозиции предпринимательское мошенничество, с криминологической и криминалистической точки зрения, намного опаснее, чем мошенничество, совершаемое обычным гражданином. Как правило, если конечно мы говорим о реальном преступлении, в нем задействованы наибольшие ресурсы, применяются более креативные, интеллектуальные способы совершения преступления. Естественно результат данной законоинициативы натолкнулся на противодействие со стороны правоохранительных органов, которые упорно продолжали и продолжают «не замечать» признаков предпринимательской действительности и вменять состав, предусмотренный ст.159 ч.4 УК РФ.
Таким образом, проблема существует не в норме закона, а в ее правоприменении. И она осталась несмотря на все новеллы. Презюмируя состояние реформы состава мошенничества, ее можно вкратце изложить так: определенная социальная группа (предприниматели), безусловно, не может смириться с размытостью на практике границ оценки их действий, чем пользуются недобросовестные правоохранители и контрагенты. Это группа выходит с инициативой определить эту границу. В этом случае, достигается некий консенсус между этой социальной группой и государством, в котором и было заложено фиаско этой реформы. Получается, что мы как государство, по сравнению с другими, снижаем предпринимателям размер ответственности за такое же преступление, но оставляем проблему правоприменения, а именно призрачную границу оценки между правомерной деятельностью предпринимателя и криминалом.
Отсюда следует однозначный вывод, что либерализация уголовного законодательства для предпринимателей невозможна в отрыве от либерализации уголовного законодательства для всех. Правоприменительные ошибки в отношении предпринимателей, без формирования реально состязательной системы уголовной юстиции для всех, будут продолжаться.
И те усилия, которые действительно осуществлялись в интересах предпринимателей, в том числе, с помощью специально созданных институтов, а здесь можно отметить позитивную роль института Уполномоченного по правам предпринимателей, влекли положительный эффект для всех социальных групп без исключения.
Таким образом, облегчение правового положения предпринимателей в рассматриваемой сфере – нелегкий и тернистый путь, напрямую связанный с возникновением в России реально состязательной уголовной юстиции. А это:
- необходимость взвешенной оптимизации уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Не такой как, например - декриминализировали клевету, а потом ее снова криминализировали; ввели особый порядок возбуждения уголовных дел о налоговых преступлениях, а потом его отменили. Я бы, учитывая особенности правоприменения, всерьез бы рассматривал вопрос о создании специализированных уголовных судов по делам предпринимателей;
- продуманная кадровая политика в системе уголовной юстиции. Лица, претендующие на должность судьи, должны обладать реальным юридическим опытом работы на той или другой стороне уголовного процесса, что не имеет ничего общего с работой внутри системы на должностях помощника судьи, секретаря и т.п.;
- прагматичный подход к системе юридического образования, позволяющий научить работать новые кадры в новых отреформированных условиях с применением новых институтов.
Рязанцев Александр Анатольевич , старший партнер, адвокат, Адвокатское бюро «Ковалёв, Рязанцев и партнёры»