В предыдущей части: главы LeBoeuf узнали, что ряд партнеров может уйти из фирмы. Это могло поставить под удар весь бизнес: юрфирмы по американской модели банкротятся, если оттуда уходят сразу несколько хорошо зарабатывающих партнеров. Поэтому в LeBoeuf добились слияния с Dewey Ballantine - это, по их мнению, должно было придать бизнесу стабильности. Но, чтобы удержать "ключевых" партнеров, им в тайне гарантировали особо высокие компенсации. Получилось, что условия у всех были разные.
Сказать, что новоиспеченной фирме не хватало общей культуры – ничего не сказать. Юристы из обоих компаний не знали друг друга. Выходцы из Dewey считали, что коллегам из LeBoeuf не хватает статусности. А те подозревали, что непродуктивные партнеры Dewey будут «сливать» прибыли. Наспех организованная коктейльная вечеринка, призванная всех познакомить и подружить, вышла неловкой.
Хотя только Пирс получил пятилетнюю гарантию, около 15 ключевых партнеров подписали контракты с «целевой» компенсацией. Ее они получали спустя три года работы в фирме и в том случае, если она получала запланированную прибыль. Таким образом появился привилегированный класс партнеров. Дэвис считал, что таким образом обеспечит стабильность, а через три года это уже не понадобится.
Слияние двух фирм произошло 1 октября 2007 года. LeBoeuf переехала в здание Dewey, а Дэвис стал единственным председателем. «Мы хотим быть лучшими, – объявил он на первом годовом собрании новой фирмы. – Это значит, быть на верхних строчках по размеру, выручке и прибыли, делать проекты Pro Bono, появляться в газетных заголовках, привлекать лучших студентов юрфаков. Быть лучшими во всем».
А меньше, чем через год, грянул всемирный экономический кризис.
Кризис
14 сентября 2008 года – в воскресенье – Дэвис был в Лос-Анджелесе на встрече с клиентами, но когда под Lehman Brothers зашаталась земля, экстренно вернулся. К понедельнику Lehman Brothers объявила о банкротстве, а A.I.G., один из больших клиентов Dewey & LeBoeuf, запросил финансовую поддержку.
В крупных юрфирмах обрушились самые доходные практики – ценных бумаг и слияний и поглощений. Корпоративные клиенты под лупой разглядывали все статьи доходов, включая дорогих консалтеров. Dewey & LeBoeuf продолжал выписывать много счетов – частично благодаря работе, связанной с кризисом. Но корпоративная практика замерла. Стопки счетов росли, а оплаты прекратились.
В Dewey & LeBoeuf планировали увеличить выплаты партнерам на 25%, но и близко не подошли к запланированной прибыли. В 2008-м это было $954,8 млн – на $100 млн с лишним меньше, чем было в проекте.
Обычно, когда снижаются прибыли, снижаются и компенсации. Но в Dewey & LeBoeuf некоторым партнерам пообещали полную выплату. Остальным урезали суммы в зависимости от их результатов. Кому-то значительно, как послание «уходите». Больше всего урезали выплаты «сервисным партнерам» – тем, кто помогал «звездам», но не имел собственных отношений с клиентами. Это вызвало широкое недовольство среди тех, кому не повезло.
Несмотря на сокращение компенсаций и ощущение опасности, Dewey & LeBoeuf по-прежнему обещали партнерам больше, чем фирма зарабатывала. Дэвис и ДиКармине планировали урезать расходы еще больше – на $100 млн в 2009-м – и рассчитывали на восстановление экономики и увеличение прибыли. Фирма оплатила компенсации за 2008 год «за счет» предполагаемой прибыли за 2009-й. Но в 2009-м прибыли упали до $809 млн. ДиКармине уволил 70 с лишним партнеров.
Как заявил Дэвис на ежегодной встрече партнеров, «мы не можем заставлять тех из вас, кто каждый день упорно трудится, находит клиентов и обслуживает их, продолжать тащить на себе коллег, которые приносят слишком мало прибыли. Но мне кажется, что если фирму и ее партнеров держат вместе только деньги – значит, их не держит ничего».
Оплата
Пирс, бывший сопредседатель Dewey Ballantine, который получил миллионные гарантии, был согласен с этими словами Дэвиса. Он советовал ему: «Скажи людям – «Извините, но столько вы заработали. Живите с этим. Это хорошие деньги». Фирма не должна быть заложником капризов нескольких партнеров.
Но в 2010-м, когда прибыли продолжали сокращаться, Дэвис узнал от одного рекрутера, что Пирс ведет переговоры о $8 млн контракте с другой большой фирмой Cadwalader, Wickersham & Taft. Дэвис был в ярости. Пирс отработал только два года по пятилетнему контракту. Этот контракт дорогого стоил фирме, и Дэвис согласился на него лишь затем, чтобы удержать Пирса. По просьбе Дэвиса ДиКармине изучил имейлы Пирса, и выяснилось, что он вел подобные беседы с двумя – по меньшей мере двумя – другими фирмами.
Пирс говорил: «Я просто разговариваю с людьми». С начала кризиса он приносил в два раза меньше прибыли, чем на пике. ДиКармине считал, что его надо отпустить, но другие советчики единодушно заявили, что фирма не может себе этого позволить. Дэвис не хотел общаться с Пирсом, которому больше не доверял. Он отрядил ДиКармине обсудить новое соглашение.
Чтобы сохранить Пирса, ДиКармине предложил $8 млн. Пирс также потребовал еще одно условие: если Дэвис перестанет быть председателем, компания должна будет выплатить всю сумму контракта разом. По мнению Дэвиса, Пирс боялся, что новый председатель может пересмотреть такое щедрое предложение. Это единственное положение, на которое Дэвис не согласился.
Поползли слухи – это было неизбежно – что Пирс получил новые, очень выгодные условия. Теперь другие партнеры и даже иногда целые практики приходили к Дэвису с новыми требованиями. Во многих случаях он шел навстречу.
Расплата
К осени 2010-го прибыли упали еще на $50 млн. Несмотря на это, фирма похвалилась изданию American Lawyer, что ее прибыль в 2010-м – $910 млн. Дэвис и управленцы знали, что в аудиторском отчете цифры совсем не такие. Это представили как «маркетинг». У Дэвиса и ДиКармине было впечатление, что многие юрфирмы делали так же. Позже на конференции, где обсуждались данные American Lawyer, банкир сказал, что больше половины из 50 ведущих фирм также преувеличивали свои результаты.
В марте 2011-го экономика начала восстанавливаться. Счета выросли на 15%, но долги прошлых лет собирались трудно. Клиенты тянули с оплатой, как только могли. Недостаток средств был столь серьезным, что менеджмент создал специальный комитет для работы с дебиторской задолженностью. Партнеры без контрактов получили только 20% «целевой» (завязанной на планируемую прибыль) компенсации, с контрактами – 50%. Практика Дая и его друзей, напротив, процветала – из-за кризиса и работы, которой он обеспечивал страховых юристов. Они называли свой офис на 30 этаже «крепостью».
В октябре Дай узнал о конфликте между Дэвисом и младшими партнерами, которые требовали объявить, когда они получат свои «целевые» компенсации. Некоторым из них пришлось влезть в кредиты, чтобы оплачивать обучение и ипотеку. На собрании Дэвис признался, что в фирме насчитывается около 100 партнеров, которые получили разнообразные особые условия. Когда Дай и его коллеги узнали об этом, они были шокированы – это же так много. Они больше не думали, что их собственные гарантии – это особенная история.
Той осенью тяжким грузом на Дэвисе висела кредитная линия в $100 млн, открытая в Citigroup до апреля 2012-го. В ноябре Citigroup объявил, что не будет ее продлевать – возможно, из-за увольнений в Dewey & LeBoeuf и бедственного положения в юрбизнесе в целом. А поскольку прибыли приходят волнообразно, обычно в конце года, крупная юрфирма обычно не может обойтись без кредитной линии, которая помогает ей смягчить бремя выплат партнерам и нанятым сотрудникам.
У Dewey & LeBoeuf кончался кэш. Дай и его команда согласились на некоторые ограничения. А вот Пирс угрожал объявить банкротство фирмы. В январе подходил срок очередного большого платежа Пирсу, и у компании не было денег. 31 января Дэвис написал ему имейл и предложил встречу.
А на встрече сказал: «Мы думаем, как это решить».
– И как же? – спросил Пирс.
– Пока ничего не придумали, – признался Дэвис.
Пирс нанял внешнего консультанта, и они написали письмо, формально объявив дефолт фирмы и потребовав полную сумму. Договор давал 30 дней на то, чтобы Пирс получил чек на $60 млн.
Все кончено
На очередном собрании Дэвис показал на круговой диаграмме плачевную ситуацию с финансами фирмы. Это привело многих в ужас. «Многие из вас беспокоились, что слишком много партнеров получили особые гарантии. Но исполнительный комитет решил сокращать число таких партнеров, – выступал Дэвис. – У меня есть ощущение, что мы потеряли чувство корпоративной культуры и того, что это значит, быть партнером Dewey & LeBoeuf. Нам надо вспомнить лучшее – коллегиальность, содействие, преданность».
Группа из 18 высокооплачиваемых партнеров, включая Пирса, Дая и Феррару, попыталась обсудить, как спасти фирму, но из этого ничего не вышло. Пирс и Дэвис ожесточенно спорили. Феррара предложил Даю присоединиться к маленькой группе, чтобы выработать план по выходу из кризиса. Дай отказался.
В марте Дай и его друзья-партнеры из практики страхового права объявили о своем уходе. Дэвис выглядел измученным. Он промолчал. «Ничего личного, – сказал ему один из партнеров. – Не ты один виноват».
Некоторое время спустя около сорока партнеров собрались, чтобы решить судьбу Дэвиса. Все, кроме одного, проголосовали за смену менеджмента. В состав председателей, кроме него, вошли еще четыре партнера. Дэвиса послали в «ссылку» в Лондон, далеко от штаб-квартиры в Нью-Йорке и, скорее всего, уволили бы, если бы он не вел переговоры о новой кредитной линии. Обязанности ДиКармине передали другому юристу. Его самого уволили на месяц позже.
Через 6 недель Dewey & LeBoeuf распалась. С потерей главных юристов страховой практики хэдхантеры начали охоту за самыми продуктивными партнерами. Каждая неделя приносила новые вести об увольнениях. А новые главы фирмы неубедительно заявляли, что банкротства не будет.
В мае Пирс ушел в White & Case, а Феррара, чьи щедрые гарантии, возможно, и стали началом конца Dewey & LeBoeuf, перешел в Proskauer Rose.
28 мая Dewey & LeBoeuf подала на банкротство. Судья отверг притязания некоторых партнеров, утверждавших, что у них есть требования к фирме по долгам. Зато бывших партнеров привлекли к ответственности по долгам фирмы в общей сумме $71,5, включая Феррару ($3,4 млн), Пирса ($1 млн) и Дая ($1,7). Дэвис и ДиКармине не участвовали в соглашении, но судья установил оставшиеся требования фирмы к ним. Дэвис оказался должен $500 000 из будущих заработков, если он их получит.
У фирмы был офис в Москве. После ее крушения коллектив в полном составе перешел в фирму Morgan Lewis - Право.ru.
Эпилог
В юридическом мире, как Дэвис и предсказывал, маленькие и средние фирмы выдавливались, а большие вынуждены были расти через слияния и переманивание партнеров. Некоторые из «мегафирм» – теперь не партнерства или юрфирмы, а объединения разных предприятий, работающих под одним брендом.
В топ-10 юрфирм по выручке на партнера больше половины – фирмы с жестко зафиксированными компенсациями. Они продолжают привлекать лучших выпускников, чтобы выпестовать из них партнеров, которые решали бы сложные, высокооплачиваемые задачи богатых корпоративных клиентов. Несмотря на потрясения кризиса и изменения в профессии, положение таких фирм удивительно стабильно на протяжении десятилетий.
У них есть то, чего Dewey & LeBoeuf очевидно не хватало – корпоративная культура, которая укрепляет взаимодействие и взаимоуважение.
Статья в New Yorker Mag раскрывает только часть истории фирмы. Вскоре после банкротства бывшим руководителям Dewey & LeBoeuf – Дэвису, ДиКармине, бывшему финансовому директору Джоэлу Сандерсу и еще нескольким лицам – предъявили ряд обвинений. Они искусственно завышали прибыли и искажали финансовые показатели фирмы. По состоянию на 2018 год они договорились о выплате $216 815 штрафов.
Стивен Дэвис поменял несколько работ, недолгое время успел побыть советником в правительстве ОАЭ. С 2018 года работает в небольшой юрфирме в Лондоне.
ДиКармине прошел курс в школе дизайна. Все те годы, что шли разбирательства, его жизнь была «на паузе» из-за неизвестности, что дальше, говорила его адвокат в 2017-м. За это время он стал приемным родителем.
Его двоюродного брата Винни, главу мафиозной группировки, приговорили к пожизненному заключению. Смертной казни удалось избежать. ДиКармине был единственным членом семьи, который выступал перед судом. На заседание он взял с собой детские фотографии, где они с братом запечатлены вместе.
Где не указано иное, свободный сокращенный перевод статьи The Collapse 2013 года, автор Джеймс Б. Стюарт.